Ценности

Богородица vs Дева Мария: актуален ли феминизм в России

Задумывались ли вы когда-нибудь, почему феминизм в России не приживается? Ответ на этот вопрос нужно искать у истоков формирования образа женщины, осознания ее сакральной роли и места в мире. Мы обратимся к главным женским образам западной (католической) и русской (православной) культур — Деве Марии и Богородице — и попытаемся понять, кому лучше жить: Прекрасной Даме или русской бабе.

Фактически все современные мировые культуры со своими социальными ролями, языками, искусством и другими схожими понятиями базируются на религии. На протяжении многих столетий развитие мировых культур было подчинено той или иной Церкви. Именно вера была основой культурных и социальных процессов, определяла их направления и специфику. А как известно, из культуры ничего не пропадает — все закрепляется в коллективной памяти, языке и повседневности. Поэтому, несмотря на степень светскости и условную независимость от Церкви, любой современный человек глубоко погружен в религиозный контекст.

В истории религий мы можем обнаружить, откуда растут ноги практически у любого культурного феномена, в том числе у радикального феминизма, горячо любимого западной культурой и абсолютно чуждого русской. Западная культура, как и русская, была сформирована в лоне христианства. Однако незначительные, на первый взгляд, различия создали пропасть в понимании принципиально важного вопроса о роли и природе женщины и феминности в целом.

Главный сакральный образ женщины христианской истории — образ Девы Марии в католической традиции или Богородицы в православной.

Уже на лексическом уровне бросается в глаза разница расставленных акцентов:
  • католики подчеркивают приснодевство Марии, то есть ее непорочность, чистоту и невинность;
  • для православных людей на первый план выходит акт рождения Иисуса, материнство Марии.

Обратите внимание: обе формулировки друг другу не противоречат, то есть католики не отрицают, что Дева Мария родила Христа, так же как православные не восстают против приснодевства Богородицы. Однако именно это тонкое, казалось бы, крошечное расхождение закрепостило на многие века западную женщину и освободило русскую.

Посмотрите, как изображены Богородица (Владимирская икона Божией Матери, XII век) и Дева Мария (Дева Мария из Гентского алтаря, 1432 год):
Перед вами не просто разные каноны, сюжеты или подходы к изображению одного и того же, перед вами принципиально отличные сакральные образы. В данном контексте акценты, расставленные в том или ином месте, кардинально меняют их смысл.

Владимирская икона Божией Матери — бестелесная, интимная и трагичная история материнства. Мы видим камерную сцену объятий в первую очередь матери и сына, и только прямой взгляд Богоматери, полный трагизма, тоски и необычайной силы, напоминает нам о будущей жертве Христа.

В православной традиции специфичным становится почитание чудотворных икон Пресвятой Богородицы (Владимирская, Донская, Казанская, Неопалимая Купина и так далее). За каждой из многочисленных икон закреплен особый смысл и даже функционал, который во многом лег в основу женской природы русской женщины, настоящей русской бабы. Представление о русской женщине, восходящее и взращенное из образа Богородицы, было основано на культе природности, естественности женского существования. На первый план выходит материнство как сакральное таинство, охраняемое культурой. При этом предел женских возможностей в русской культуре не ограничивался лишь продолжением рода: она могла работать и работала если не наравне, то сопоставимо с мужчинами.

Женщина со времен Древней Руси могла получать образование, обучаясь грамоте и другим наукам. Более того, она могла выступать как защитница рода и земли. В нашей истории полно таких примеров: одни богатырицы и матери-казачки чего стоят! А княгиня Ольга? А новгородская Марфа-посадница? Европейская история Средневековья не сохранила примеров самостоятельных женщин-политиков, женщин-правительниц того времени.
Алтарное изображение Девы Марии рисует нам образ юной, чистой девушки за чтением Священного Писания. Ее взгляд скрыт от нас, что подчеркивает отрешенность от мира и всего мирского. Она — идеал, образец.

Если же мы посмотрим на любые другие зарубежные примеры Мадонн, в том числе изображения с младенцем, мы все равно встретим идеализированный девичий образ Марии. Более того, в перечне католических праздников помимо привычных нам Рождества, Сретения, Благовещения, Успения мы встретим особый — День почитания непорочного зачатия Девы Марии (8 декабря), согласно которому Мария не только без греха зачала Христа, но и сама, будучи ребенком обычных родителей, умудрилась не унаследовать от них первородного греха. Что выбеливает ее образ фактически до кристальной, абсолютной чистоты.

Именно образ Девы Марии лег в основу образа Прекрасной Дамы европейского Средневековья. Женщина фактически была лишена любого проявления человеческой сущности. Она должна была полностью воплощать идеал чистоты и непорочности Мадонны: не выражать эмоции (ни смеха, ни слез), не демонстрировать сексуальность, страсть, не говорить громко (да и вообще в обществе говорить не стоило).
Очень строгие требования выдвигались и к внешнему виду Дамы:
  • волосы на голове необходимо было выщипывать, делая лоб максимально высоким — символ мудрости;
  • брови тоже долой (проявление живой эмоциональности недопустимо);
  • кожу нужно было пудрить добела, в том числе губы (средневековые косметические средства при этом содержали тяжелые яды);
  • поверх белил наносили рисунок венозной сети, а также намеренно радикально уменьшали губы, что подчеркивало бестелесность образа и прозрачность кожи;
  • платье представляло собой сложную систему корсетов, стягивающих грудь и талию, чтобы избежать, не дай бог, излишнего сексуального внимания.

Жесты, позы, походка были строго регламентированы. Прекрасная Дама при этом практически полностью была лишена семейного счастья. Муж приходил на ее половину исключительно для продолжения рода. При этом беременность и сам процесс появления ребенка на свет слыли делом срамным, доказывающим грешность дамы.
Младенца у матери, как правило, сразу забирали на воспитание в соседний замок, чтоб не омрачать образ Дамы. Она не имела права ни на какое, даже краткое, проявление женской природы, будучи лишенной счастья материнства. Прекрасная Дама — строгий, статичный, сакральный образ, не предполагающий свободы и индивидуальности.

В связи с этим становится очевидно, что не так с русским феминизмом. Русской женщине, оказывается, просто не за что было бороться. Она никогда не испытывала такого гнета, как женщина европейская. Она могла быть самой собой и наслаждаться свободой и ярким проявлением своей женской природы, в то время как европейка не имела права даже на искренний смех. И истоки этого перекоса лежат в трактовке образа Богоматери и Девы Марии.

Каждая культура выбрала свой аспект сакрализации: Россия — материнство и заступничество, Европа — чистоту и невинность. Неудивительно, что в ХХ веке Европа изобрела феминизм и возвела его в культ, это естественная реакция на многовековое закрепощение. В России женщина жила естественно и свободно, а в более позднее и советское время стала полностью равна мужчине в правах и обязанностях.

Верь в Россию
14.09.2023