Игровое кино сталинского времени — великая советская мифология

Легендарные 1930-е — время научных открытий и невероятных производственных достижений, время становления советской государственной и идеологической системы, время формирования особого советского культурного кода, советского бытия и советского народа, которому будет суждено в тяжелейшей битве одолеть мировое зло. Как произошло это невероятное преображение? Как в короткие сроки из горящей в огне революции и гражданской войны страны смогло родиться мощное, развитое и монолитное государство? И так ли сильно его идеология противоречила исконной русской ментальности?

Мы попытаемся найти ответ в советской идеологии, которая — как и любая другая (даже корпоративная) идеология — построена по универсальным принципам мифосистемы, а ее эффективность напрямую зависит от логичности и обоснованности структуры основополагающего мифа.

Необходимо подчеркнуть, что миф в данном контексте ни в коем случае не должен пониматься как ложь. Миф не может быть прочитан как выдумка. Ведь главный принцип существования мифа — вера, он должен быть воспринят как непреложная и обоснованная истина для советских людей того времени.

Ведущим средством трансляции советской мифосистемы становится кинематограф, наиболее репрезентативный для своей эпохи вид искусства. Он навсегда запечатлевает историю, время и пространство созданной в нем культуры.

Оговоримся: речь идет не столько об исторической хронике, которая фактически становится особым свидетелем культуры, ее архивным документом, сколько об игровом кинематографе 1930-х годов, хранящем фундаментальные идеологические установки советской жизни. Именно кино, обладая необычайной силой воздействия, способно создать в сознании зрителя ту самую иллюзию достоверности происходящих на экране событий за счет естественности киноизображения (перед нами живые, настоящие люди в каком-то относительно реальном пространстве).

Советское государство крайне трепетно относилось к выходящим на большой экран фильмам. Товарищ Сталин лично просматривал картины, формировал государственные заказы, согласовывал сценарии, состав съемочных групп и так далее. Кино — дело затратное, поэтому неудивительно, что государство, полностью содержавшее кинематограф, считало логичным и оправданным свое участие в съемочном процессе.

В тот период на поприще кинематографии творили великие отечественные мастера этого вида искусства: Сергей Эйзенштейн, Александр Довженко, Михаил Ромм, Григорий Александров, Всеволод Пудовкин, Иван Пырьев и другие. Многие из них смогли достичь высочайшего уровня мастерства и творческой реализации именно благодаря тем необычайным возможностям, которые им предоставляло государство: съемки массовых сцен, строительство масштабных декораций, сложно выстроенные световые системы, лучшее техническое оснащение, практически неиссякаемый ресурс пленки, которая во всем мире была крайне дорогим удовольствием.

О чем же было это кино и что оно может нам рассказать о своем времени? Советское кино 1930−1940 годов — пространство героев, легендарных сражений и великих открытий. Советский кинематограф сталинского времени фактически стал героическим эпосом советской культуры, корнями своими уходящим в русский былинный эпос¹.

Так, главным жанром того времени становится историко-биографический фильм, повествующий о событиях великого прошлого. Самое интересное, что при создании образа великого прошлого советские режиссеры обращаются и к истории Древней Руси (Александр Невский), и к событиям буквально вчерашнего дня (революция, гражданская война, жизнь и деятельность Ленина, Чапаева, героев социалистического труда и науки, таких как Стаханов или Чкалов). Древние русские герои, сакральные и по сей день, сравниваются с героями современности. Таким образом сформировалась преемственность исконно русской и советской культуры.

Наиболее ярко процесс мифологизации русской культуры в советском кино отразился в фильме Сергея Эйзенштейна «Александр Невский» 1938 года. Лента обращена к сакральному событию отечественной истории — Ледовому побоищу, где русское войско под предводительством князя разбило рыцарей Ливонского ордена не только силой, но и смекалкой, заманив их на лед, который под тяжестью оружия и доспехов проломился, утянув врага на дно. Сама экранизация данного события оживляет историю великой русской победы, народной победы над жестоким иноземным врагом.

Образ врага в фильме достоин особого внимания, потому что вбирает в себя не только древнего европейского неприятеля, но и врага, современного советской культуре 1930-х годов, — набирающую силу фашистскую Германию. Именно поэтому рыцарей в фильме называют не иначе как немцы.

Таким образом, советское кино за несколько лет до войны уже рисовало образ Германии как врага. При этом врага не простого, а ужасающего своей жестокостью и бесчеловечностью.

Показательна сцена взятия Пскова, где рыцари безжалостно отрывают детей от матерей и бросают в огонь. Кроме того, в фильме ярко показан образ внутреннего врага — предателя, служащего противнику. Важно отметить, что именно предатель, по мнению режиссера, не достоин прощения и права на жизнь, он заслуживает самого страшного наказания. В то время как предводителей рыцарей пленяют, а простых солдат просто отпускают, чтобы они на весь мир прославили воинскую доблесть русского народа.

Доступными визуальными средствами Эйзенштейн подчеркивает, что врага побеждает русский народ, вставший на защиту Родины. Народ представлен в фильме в виде неделимого монолита, который в своем единстве становится непобедимым. Создатели фильма делают акцент на том, что именно народ, объединившись, призывает Александра Невского, чтобы тот вел его к победе. Так, образ Александра прочитывается не как образ великого князя, а скорее как образ народного правителя. Более того, он подчеркнуто растворен в народной жизни, становясь лидером и главой только в военном деле. В миру он ловит рыбу с мужиками, восхищается тонкостью мастерства плетения рыболовной сети. В мирное время он теряется, он не приспособлен к рутине жизни, его суть и главная цель существования, его талант заключены в защите родной земли, подобно Илье Муромцу, который не мог найти себя ни в ремесле, ни в земледелии. Так, образ Александра Невского в фильме сближается с образами русских богатырей.

Более того, сюжетная композиция фильма отвечает всем основным принципам былинного героического эпоса. Она обращена к событиям великого прошлого, рассказывает о героических подвигах народа и героя, который в финале произносит пророчество: «Кто на нашу землю с мечом придет, тот от меча и погибнет».

Интересно, что в 1938 году фильм «Александр Невский» не обрел большой популярности, но уже в первые годы Великой Отечественной войны он вернулся на экраны и стал любимой картиной всего советского народа. Всенародная любовь привела к тому, что и по сей день, изображая Александра Невского, россияне нередко воспроизводят узнаваемые черты актера Николая Черкасова в роли князя. Таким его образ запомнился людям.
Так становится очевидным, что советское кино, актуализируя и мифологизируя сакральные события и героев русской истории, было способно, с одной стороны, деформировать культурную память. А с другой — очевидно, что советская мифосистема формируется в тесной преемственной связи с базовыми концептами исконно русской культуры, представлениями о величии и особой роли русского народа, народного правителя, а также создается образ жестокого и опасного западного врага, победить которого могут исключительно единство и духовная целостность русского народа.

Возможно, именно обращение к русской национальной идентичности в советской культуре 1930-х годов помогло переродиться русскому духу, создать великое советское государство, способное побороть мировое зло и достичь невероятных высот во всех сферах деятельности.

Верь в Россию