«Ленин-гриб»: первый жесткий розыгрыш отечественного ТВ, сложные 1990-е

Непростой 1991 год для граждан СССР был полон сюрпризов: в Ираке громыхала «Буря в пустыне», литовский ОМОН штурмовал вильнюсскую телебашню, впереди был августовский путч ГКЧП, переименование Ленинграда в Санкт-Петербург, а к концу декабря — и вовсе официальный распад Союза Советских Социалистических Республик. Казалось бы, на этом фоне такое событие, как первая в истории советского телевидения целенаправленная мистификация, могло остаться незамеченным. Но вечером 11 января в эфире выходившей на тогда еще ленинградском телевидении программы «Пятое колесо» ведущие со всей возможной серьезностью заявили, что Владимир Ильич Ленин был грибом. А заодно еще и радиоволной.

Почему это событие достойно отдельного упоминания? В первую очередь потому, что оно положило конец целой эпохе, на протяжении которой к телевидению телезрители относились абсолютно серьезно. Были убеждены, что все, произносимое с экрана, — непреложная истина. И вдруг такое! Нет, разумеется, к тому времени государственная идеология давно уже катилась под откос, устои трещали по всем швам, а многие темы, прежде считавшиеся запретными, переставали быть таковыми. Но за карикатуры на вождя мирового пролетариата все еще можно было отхватить неприятностей по полной. Поэтому реакция на такую телепередачу у большинства граждан СССР была однозначной: шок.

Кто был автором этого розыгрыша? Знакомьтесь: красавец, очаровавший мем-королеву шоу «Давай поженимся» Ларису Гузееву, поп-музыкант, сценарист, авангардист, постмодернист, рокер Сергей Курехин. Он же живое воплощение интеллектуального бунта, для которого, казалось, не было ничего серьезного и святого. Та самая первая бесцеремонная ТВ-мистификация была задумана и реализована именно им. При непосредственном участии ведущего «Пятого колеса», журналиста Сергея Шолохова.

В течение часа — именно столько длился этот псевдонаучный фильм — Курехин и Шолохов на полном серьезе, рассыпая перед камерой схемы, архивные фотографии, термины, фамилии и цитаты, планомерно доказывали следующий тезис: «вся Октябрьская революция делалась людьми, которые много лет потребляли соответствующие грибы. И грибы в процессе того, как они были потребляемы этими людьми, вытесняли в этих людях их личность, и люди становились грибами. То есть Ленин был грибом. Грибом — более того, он был не только грибом, он был еще, помимо всего, радиоволной».

Аргументы выглядели примерно так: «Вот, посмотрите, это броневик, хорошо нам известный броневик, на котором Владимир Ильич выступал. Это разрез броневика, это его внутренняя часть. А теперь обратите внимание: это мухомор, а это грибница. Обратите внимание, что грибница и броневик в срезе своем практически идентичны… Верхушка — это, собственно, Владимир Ильич… То есть если броневик — это грибница, то мухомор — это Ленин». Многие из услышавших подобную речь сейчас просто переключили бы канал, решив, что перед ними очередное не слишком удачное комедийное шоу. Но тогда! Тогда авторитет телевидения казался незыблемым, а каждое сказанное с экрана слово — заслуживающим внимания.

При этом было совершенно неважно, что термины, которые использовали ведущие телепередачи, никакого отношения к грибам и грибницам не имели, а многие из них просто были придуманы Курехиным на ходу. Главное — четкое следование научному ТВ-формату.

Мистификация была безупречна: тезис — аргумент — пример, привлечение экспертов (среди которых большинство составляли, разумеется, такие же панки, как авторы розыгрыша, но были и серьезные ученые, использованные втемную), кадры из лабораторий, филигранно проработанный образ Курехина как великого ученого, который фанатично горит своим открытием, уже давно признанным во всем мире.

Это была не просто передача, а целый час высокохудожественной чуши, самого чистого, дистиллированного бреда, на который только способен человек с хорошо подвешенным языком и богатой фантазией. Бреда такого уровня, что, казалось бы, даже самый упертый слушатель должен был наконец сообразить, что его «разводят». Но доверие к телевидению и доверчивость граждан были безграничны. И уже на следующий день толпа растерянных телезрителей атаковала вопросами ленинградскую чиновницу, отвечавшую за идеологию. Люди требовали объяснить, правда ли Ленин был грибом, а не человеком, — об этом они услышали накануне в телепередаче.

В партийных органах откровенно растерялись, просто не зная, как реагировать на происходящее. С одной стороны, если действовать, как говорится, по накатанной, следовало бы опровергнуть абсурдное заявление и, может быть, даже отправить обоих авторов мистификации подальше за Урал. С другой — над страной уже вовсю веяли ветры перестройки, плюрализма и гласности. А в-третьих, партийные деятели прекрасно понимали, что любое их заявление сделает абсурд еще абсурднее. Признать, что Ленин — гриб? Начать опровергать? Но любое опровержение уже и есть признание серьезности вопроса.

Обыватели же — все, кто видел курехинскую передачу, и даже те, кто только слышал о ней, — мгновенно разделились на три группировки: одни восхитились художественной акцией и, как говорится, понесли в массы, начав откровенный троллинг окружающих, другие глубоко и закономерно оскорбились и кинулись на защиту вождя, требуя крови шутников, третьи — по большей части юные советские барышни — просто и незамысловато влюбились в игривый прищур автора, пропустив все сказанное в студии мимо ушей. В любом случае проигнорировать событие не смог никто.

Образ Ленина к началу 1990-х годов стал крайне тяжеловесным и противоречивым. С одной стороны, Ильич — вождь пролетариата, сопровождавщий человека с раннего детства, от октябрятской звездочки до защиты докторской диссертации с обязательной ссылкой на его труды и портретом во всех административных кабинетах. А с другой — образ Ленина к началу 1990-х фактически стал анекдотичным. Граждане СССР, фигурально выражаясь, пресытились ленинианой, и тот, кто еще поколение-другое назад был святым символом завоеваний социализма, стал в умах масс чем-то набившим оскомину.

Сложилась ситуация, когда он одновременно существовал в сакральных стенах Мавзолея, повсеместных памятниках, портретах и цитатах, и в то же время — в анекдотах. Одно слишком явно противоречило другому, и «Ленин-гриб» Курехина стал естественным дополнением этого дискурса, еще одним слоем культурного пирога. Шутник не просто довел до абсурда эту противоречивость образа Ильича, но и поставил перед зрителем советского ТВ зеркало вместо экрана.

На самом деле розыгрыш Сергея Курехина был намного глубже, чем об этом принято говорить. Он продемонстрировал истинное могущество, беспредельное влияние телевидения на умы граждан, способность голубого экрана внушить зрителю решительно все что угодно. Но, как это обычно и бывает с шутками гениев, подлинный смысл произошедшего в ту пору мало кто понял.

А теперь? Теперь становится много понятнее доверчивость вкладчиков МММ, поверивших посулам Лени Голубкова, готовность обладателей ваучеров нести их в чековый фонд «Генеральный» и так далее.

А может быть, растащив курехинский розыгрыш на мемы, стократно пересказав и приукрасив шутку, сделав из откровенной мистификации насмешку, россияне тогда, в 1991-м, приобрели нечто новое. Понимание, что даже в ситуации зашкаливающей серьезности, когда от нас требуют сохранять мрачное или торжественное выражение лица, мы все равно способны смеяться. Не наигранно, а по-настоящему. Над чем угодно. Над устаревшими символами, над тем, что окружающий мир, кажется, катится в пропасть, над самими собой. Пожалуй, только это понимание и позволило нам пережить сложные девяностые.

Верь в Россию