Не эдисонова груша

Совершенно понятно, почему электрическую лампочку называют лампочкой Эдисона. У Томаса Алвы Эдисона было достаточно средств, чтобы купить себе все что угодно, вплоть до исторической памяти. В том числе и чужое изобретение, которое жители российской Северной столицы — Санкт-Петербурга — впервые увидели в сентябре 1873 года. Увидели — но, к сожалению, не оценили в той мере, в которой это того стоило бы. Создателем лампы накаливания — всемирно известного источника света — был не американец, а русский.

Автор изобретения, благодаря которому в наших домах есть свет, разумеется, не Эдисон и не Ленин — даром что его именем (а точнее, отчеством) этот самый осветительный прибор назывался на протяжении долгого советского времени («лампочка Ильича»), — а русский инженер Александр Николаевич Лодыгин. К слову сказать, о том, чтобы решить проблему освещения помещений различного объема, изобретатель вообще не задумывался.

Что Александра Николаевича интересовало по-настоящему и всерьез, так это аппараты тяжелее воздуха. Эпоха обязывала, все старались изобретать самолеты. А поскольку в это же время в моду вошло электричество, то конструировал он не просто самолет, а самолет с электрическим двигателем — электролет, как он сам его называл. И изобретение лампочки было при этом совершенно побочной темой, попыткой решить проблему освещения при полетах в ночное время. В самом деле, не с керосиновым же фонарем летать?!

Лампочка Лодыгина была самой простой конструкции: два электрода и уголек между ними, подключенные к источнику переменного тока и укрытые прозрачной стеклянной колбой. Хватало устройства всего минут на сорок, но ведь и цена у него была копеечная.

Печально, но проект электролета так и остался лишь на бумаге. Электрические двигатели соответствующей мощности к тому времени уже существовали, их даже демонстрировали широкой общественности. Инженер Борис Якоби в порядке такой демонстрации катал досужую публику по Неве в движимой электричеством лодке. Но вот для авиационных целей они были все еще тяжелы и громоздки. Зато лампочка, которой Александр Николаевич поначалу вообще не придал значения, внезапно «сыграла». И даже на какое-то короткое время стала настоящей сенсацией.

Дело в том, что денег на изобретательскую деятельность Лодыгину решительно не хватало, и он изо всех сил пытался привлечь средства меценатов и спонсоров. А тем, разумеется, нужно было наглядно демонстрировать, во что они вкладываются. Чертежи и научные обоснования впечатление производят не то, нужно что-то вещественное. Вот Александр Николаевич и запросил у столичных властей разрешения провести наглядный опыт — демонстрацию новой, перспективной системы уличного освещения.

Разрешение было получено. О том, что некий ученый собирается устроить показ своего изобретения, написали городские газеты, и сентябрьским вечером 1873 года на одной из окраинных петербургских улиц собралась внушительная толпа желающих посмотреть, какую альтернативу газовым фонарям предложит изобретатель. Многие даже принесли с собой газеты и книги, потому что СМИ обещали, что свет будет достаточно ярким для чтения. Лодыгин щелкнул рубильником, и публика в изумлении ахнула: улицу на самом деле залило ярким светом. Таким ярким, что читать можно было не только под самим фонарем, но и на удалении от него. Зрители были в восторге! До легендарных и вошедших во все учебники опытов Эдисона оставалось еще более полудесятка лет.

Эта наглядная демонстрация позволила Александру Николаевичу привлечь какие-то средства и даже получить поддержку научной общественности, выразившуюся в весьма существенной денежной премии в размере 1 тыс. рублей. Это, надо сказать, были очень и очень приличные деньги даже по меркам столицы.

Пользуясь свалившейся на него минутой славы, Лодыгин создал собственную фирму — «Русское товарищество электрического освещения Лодыгин и К°» — и даже получил несколько заказов на освещение магазинов. Использовали для этого лампы улучшенной конструкции, способные гореть уже более тысячи часов. Газеты восторженно повествовали о новинке, именуя ее «небесным огнем в стеклянной колбе».

Но мода скоротечна, и через короткое время освещение «по-лодыгински» общественности приелось. Тем более что тут как раз подоспел Яблочков с «русским светом» и грамотно организованным продвижением своего изобретения. Заказов становилось все меньше, ручеек меценатских пожертвований становился все слабее, фирма, стартовавшая успешно и ярко, постепенно стала убыточной, и Александр Николаевич вынужден был свое «Товарищество» закрыть.

Границы между государствами были в ту пору намного прозрачнее, чем теперь, так что изобретатель принял решение отправиться в США и попытать счастья там.

Впрочем, научные опыты он при этом не забросил, продолжая совершенствовать свою лампу. Сперва он стал делать лампочки вакуумными, откачивая воздух из колбы, потом отказался от угля, решив подобрать более долговечный материал.

Какие только металлы он не использовал для нити накаливания! Перепробовав иридий, палладий, осмий и еще целый набор отнюдь не стандартных материалов, изобретатель остановился на вольфраме. Он оказался тем, что надо! В 1890 году именно на такую лампу — с вольфрамовой нитью — изобретатель получил американский патент. И долгие 15 лет пытался найти компанию, в сотрудничестве с которой можно было бы наладить производство нового источника света. К сожалению, безуспешно.

В то же самое время и в той же самой Америке Томас Алва Эдисон со своей компанией General Electric уже несколько лет бился над задачей создания лампы накаливания, не превышавшей по себестоимости 22 центов. При большей цене ее производство было бы убыточным. Вариантов перепробовали множество, но все они оказывались либо технически несовершенными, либо очень дорогими. И тут на горизонте появился русский инженер, уже отчаявшийся куда-нибудь пристроить свое изобретение. Будучи человеком ушлым, Эдисон купил у Лодыгина его патент за копейки. И вдруг — вот же совпадение! — у General Electric все сразу же стало получаться, и дела пошли в гору. А в обиходе появилось словосочетание «лампочка Эдисона». Да-да, та самая, обычная и давно привычная нам электрическая лампочка.

В общем, когда изобретение Александра Николаевича вернулось на Родину, о самом Лодыгине уже никто и не вспоминал, во всю прославляя хваткого американского производителя. «Небесный свет в стеклянной колбе» стали воспринимать как проявление зарубежного инженерного гения, до которого нам ой как далеко.

Верь в Россию